Холодным январским днем я, как обычно, сидел в служебном кабинете. От изучения материала гражданского дела меня оторвал робкий стук в дверь. Несмело вошла пожилая женщина. Спросив разрешения присесть, устало опустилась на стул, и тут же горько расплакалась. Со слезами сталкиваться приходится часто, но эти были, казалось, особенно солоны. Подождав, пока она немного успокоится (уговоры тут обычно не помогают), поинтересовался о причине визита в юридическую консультацию. В ответ услышал, что вчера ее дочь была осуждена к восьми годам лишения свободы и взята под стражу из зала суда.

Не переставая плакать, женщина говорила о том, что дочь ее, Валентина, хоть и ударила мужа ножом, но вины ее в этом нет. Не выдержала, мол, нервы сдали... Выяснилось, что после ареста дочери и смерти зятя, с ней остались малолетние дети, она в отчаянии, не знает, что делать, как жить... Помолчав, смахнув очередную слезинку, Мария Ивановна, так звали посетительницу, посмотрела на меня и надеждой в голосе, сказала: «Эдуард Акопович, мы без неё пропадем…»

И вот передо мной уголовное дело, покрытое уже тонким слоем пыои. В обычной картонной папке на ста пятидесяти страницах спрессовалась жизнь Валентины с того рокового момента, когда она преступила грань дозволенного, до дня вынесения приговора, лишившего ее свободы на долгие восемь лет.

Изучил материалы дела. Чем располагаю? В данном случае имеет место, говоря казенным языком, факт нанесения ножевого ранения со стороны жены мужу. Свою основную задачу видел в том, чтобы выяснить, что же все-таки побудило Валентину, мать двоих детей, замахнуться ножом на мужа, человека ей самого дорогого, с которым она прожила более десятка лет и все это время делила и радости, и печали.

Вчитываюсь в эти страшные, сухие строки постановления о возбуждении  уголовного  дела. «9     октября  200б года  гражданка Н.В.   в состоянии алкогольного опьянения у себя дома на почве ссоры нанесла ножевое ранение мужу Н.Н., который доставлен машиной скорой помощи в клинику. Уголовное дело возбуждено по ст.105ч.1УК РФ.

Эти же строки повторяются в приговоре  суда: «Умышленно, на почве ссоры, нанесен удар в область грудной клетки, от которого потерпевший скончался».

Насколько данная картина соответствует истинным обстоятельствам, может дать ответ прежде всего тщательный анализ показаний свидетелей, а также кропотливое изучение других материалов, собранных во время предварительного и судебного следствия. И все же, считаю, особенно важны объяснения свидетелей, данные ими в первые минуты, часы после происшедшего.

Нельзя обойти вниманием и показания виновного. Что ж, знакомлюсь с письменным рассказом Валентины: « Были поминки дяди. Я сидела не рядом с мужем, поэтому он, выйдя за мной на кухню, стал ругаться, а затем ударил ногой в живот. Родственница увела его. Казалось бы, он успокоился, но через некоторое время снова вернулся, стал оскорблять, бить. До этого я резала рыбу, и сама не знаю как, размахнулась и ударила его».

Теперь переходим к воспоминаниям очевидцев.

·         Свидетельница М.: «... Примерно в 23 часа Валентина вышла на кухню, за ней последовал муж. Я, зайдя туда, увидела, что муж Валентины бил ее ногой. Попыталась успокоить его, мы вышли с ним в гостиную. Через некоторое время он снова пошел на кухню, и тут я услышала крик Валентины. Кинувшись к ним, увидела Валентину плачущей, а ее мужа, лежащим на полу...».

·         Свидетель С: «Николай на кухне ударил жену ногой в живот и наносил удары руками по телу. Мы его увели. Потом я услышал крик и, вновь зайдя на кухню, увидел его на полу в крови»...

·         Дочь Валентины: «Папа пил, а мама ему не давала пить, и за это он ее бил».

Так по-детски искренне, непосредственно естественны и от этого, пожалуй, особенно горьки эти детские слова.

Изучение дела позволило более широко представить мне картину семейной жизни Валентины. Замуж вышла рано, повинуясь первому чувству, веря в большое семейное счастье. Дети, дом стали для нее всем. То, что муж после аварии стал пить и беспричинно драться, поначалу пыталась скрывать от родных и сослуживцев. Но, как говориться, шила в мешке не утаишь. Об этом стали судачить. Она поменяла место работы. Но от своей беды не убежишь. Потеряла двух, так и не увидевших свет малышей - причиной преждевременных родов оба раза стали побои. Все эти обстоятельства подтверждали свидетели. Их показания говорили и о том, что на людях, несмотря на семейные неурядицы, молодая женщина всегда держалась ровно, была приветливой. Но за этой тихой улыбкой таилась глубокая печаль. У Валентины не было радости: пьяная, необоснованная ревность, жестокость мужа с каждым днем все более отравляли жизнь, заставляли ее страдать и плакать ночами. Что может быть больнее растоптанной мечты о счастье, любви. Но вернемся от лирики к фактам.

В приговоре суда было указано: «Нанесла умышленно телесные повреждения мужу в состоянии алкогольного опьянения». «Но» и еще раз «но»! Ни в одном документе этого дела факт этот не подтвержден. Никто ее, если верить показаниям свидетелей, пьяной не видел. Да и к тому же степень алкогольного опьянения устанавливают врачи, а в деле такого акта обследования на Валентину не было. И утверждать, что она находилась в состоянии алкогольного опьянения, суд неправомочен. Зато в материалах имелось заключение судебно-медицинского освидетельствования Валентины, в котором было указано: «...на грудной клетке, правой подвздошной области и ребрах, на шее имеются кровоподтеки, ссадины». И это уже подтверждало доводы Валентины и свидетелей, на кухне муж избивал ее и душил. В деле имелось также и заключение судебно-психиатрической экспертизы, отмечавшее, что она дважды перенесла преждевременные роды в связи с избиениями мужа. Более того, попадала в психиатрическую больницу с диагнозом «послеродовой психоз, галлюцинаторный синдром».

... Перевернул последнюю страничку дела, будто закончил читать суровую книгу с трагическим концом. Но для меня, адвоката, это был еще далеко не конец. Знакомство с делом - это только начало нашей работы. Первым делом получил у медиков справку о том, что Валентина снова беременна. Далее принялся за составление кассационной жалобы. К этому моменту я уже, как защитник, пришел к твердому убеждению, что Валентина не желала, не имела намерения умышленно нанести ножевое ранение мужу, нет, не было у нее желания убить своего обидчика. А это тоже немаловажно - поверить в своего подзащитного. То, что произошло - это результат тяжкого оскорбления, унижения женского, человеческого достоинства.

В жалобе указал и на то, что судом была допущена ошибка в квалификации действий подсудимой. Суд исходил лишь из тяжести наступивших последствий, не учитывая поведения погибшего перед получением ранения. Не придано значения той обстановке, в которой жила все эти годы женщина. Она мужественно терпела ревность мужа, побои, пьянство и незаслуженные оскорбления. В тот же, в тот роковой для нее день она оказалась, говоря судебным языком, «в состоянии сильного душевного волнения в результате противоправных действий погибшего». «Забыл» суд и о том, что она в очередной раз ждала ребенка. Ребенка от человека, который, как повелось у него, первый удар метил в живот. Все это вместе и вызвало такой эмоциональный всплеск, который не позволил ей проконтролировать себя, остановиться, не допустить трагедии.

Подав кассационную жалобу, стал с нетерпением ожидать дня слушания дела в судебной коллегии по уголовным делам. В назначенный срок, с утра, несмотря на то, что внутренне был убежден, члены коллегии согласятся с доводами защиты, я сильно волновался за исход дела. Придя в суд, увидел мать Валентины и ее детей. Они были такие чистенькие, аккуратненькие и какие-то не по-детски притихшие. У них в глазах была печаль и отблески слез. Они уже все понимали. Или почти все. Изредка, по очереди, робко спрашивали бабушку: «А маму, маму привезут?»

Рассмотрение дел, назначенных наряду с нашим, началось в десять часов. Пригласили нас около одиннадцати. После доклада дела и изложения сути жалобы, участвующий прокурор попросил оставить приговор без изменений, а кассационную жалобу - оставить без удовлетворения.

Судьи совещались около получаса и объявили об отложении дела до шестнадцати часов. Видимо, решили еще раз досконально изучить материалы, заново взвесить все «за» и «против». К назначенному времени напряжение еще более возросло. Когда уже в зале заседания председательствующий спросил меня: «Желает ли защитник что-либо добавить к поданной жалобе?», ответил:

- Прошу справедливого, решения: моя подзащитная должна быть освобождена из-под стражи. А к жалобе добавить нечего - все, изложенное в ней, подтверждено материалами дела.

Судьи снова совещались... Мы с матерью моей подзащитной,    Марией Ивановной просто не находили себе места. Но вот открылась дверь,    с надеждой и тревогой, мы вошли в зал.

Председательствующий объявил:

- Судебная коллегия переквалифицировала действия подсудимой со статьи 105 ч. 1 на ст. 107 ч. 1 УК РФ. назначив наказание в виде трех лет лишения свободы, условно. Меру пресечения изменить, из-под стражи освободить. Кассационную жалобу защитника удовлетворить, - широко, открыто улыбнулся председательствующий.

Сейчас уже поздно, но завтра утром определение будет в изоляторе, и кто-либо из родных может поехать и встретить осужденную...

Несколько позже я получил копию определения суда, в котором были и такие строки: «Судебная коллегия обсудила доводы кассационной жалобы, материалы дела в полном объеме и пришла к выводу, что в момент нанесения ножевого ранения В.Н. находилась в состоянии сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего, то есть тяжкими оскорблениями, избиением и, защищаясь от ударов мужа, нанесла ему ножевое ранение». Я увидел на официальном бланке все то, что предполагал, что пытался доказать коллегии. Мы ни в чем не разошлись.

А в тот день, выходя из здания суда, я еще раз увидел лица детей Валентины и ее матери. Вернее, глаза. Глаза, полные слез. Но это были уже другие слезы, слезы радости! По-моему, я запомню их на всю жизнь. Потому что они - высшая благодарность, самая дорогая плата.

Именно тогда, когда встречаешь такие глаза, уже не надо слов...

    Адвокат Амасьянц.

Здесь я привел лишь маленькую толику выиграшных дел из океана
справедливости и законности.